| |
В конце XIX - начале ХХ вв. в
естествознании началась подлинная
революция: были открыты рентгеновские
лучи ( 1885 г.), явление радиоактивности
(1886 г.), электрон (1887 г.), радий (1898 г.) и
многое другое. Развитие науки оказало
ограниченный характер существовавшей
до тех пор физической картины мира.
Начался пересмотр целого ряда понятий,
выработанных прежней классической
физикой, представители которой, как
правило, стояли на позициях стихийного,
неосознанного, часто метафизического
материализма, с точки зрения которого
новые физические открытия казались
необъяснимыми. Классическая физика
исходила из метафизического
отождествления материи как
философской категории с определенными
представлениями об ее строении. Когда
же эти представления коренным образом
изменились, философы-идеалисты, а также
отдельные физики стали говорить об "исчезновении"
материи, стали доказывать "несостоятельность"
материализма, отрицать объективное
значение научных теорий, усматривать
цель науки лишь в описании явлений и т.п.
В.И.Ленин указывал, что возможность
идеалистического истолкования научных
открытий содержится уже в самом
процессе познания объективной
реальности, порождается самим
прогрессом науки.
Проникновение в глубины атома, попытки
выделить его элементарные
составляющие части привели к усилению
роли математики в развитии физических
знаний, что само по себе было
положительным явлением. Однако
математизация физики, а также
неполнота, относительность наших
знаний в период коренного изменения
физической картины мира
способствовали возникновению кризиса
физики и явились гносеологическими
источниками "физического"
идеализма.
В условиях кризисной ситуации в физике
идеалистическая философия сделала
попытку вытеснить материализм из
естествознания, навязать физике свое
гносеологическое объяснение новых
открытий, примирить наука и религию. По
образному выражению В.И.Ленина [1] ":новая
физика свихнулась в идеализм, главным
образом, именно потому, что физики не
знали диалектики".
Ленинское определение:
"Материя есть философская категория
для обозначения объективной
реальности, которая дана человеку в
ощущениях его, которая копируется,
фотографируется, отображается нашими
ощущениями, существуя независимо от
них" (Ленин В.И. Материализм и
эмпириокритицизм. Полн. Собр. соч.. Т.18. С.131).
Это определение материи является
наиболее полным, отвечающим
не только современному уровню развития
науки, но и будущим ее про-
рывам в область неизведанного. Роль
этого определения для дальней-
шего развития как философии, так и
частных общественных и естест-
венных наук чрезвычайно велика. Оно
абсолютно исключает представ-
ление о какой-то первичной "субстанции",
неизменной "сущности" ве-
щей, лежащей в основе всех предметов
материального мира.
Проанализируем это определение
подробнее. Во-первых, в онто-
логическом плане в нем утверждается,
что существует объективная
реальность, независимая ни от человека,
ни от какого бы то ни было
абсолютного духа. В гносеологическом
плане категория материи есть
абстрактное отображение в сознании
людей этой объективной реаль-
ности, воплощенной в бесконечном
многообразии конкретных вещей.
Определение утверждает способность
людей копировать, отображать
объективную реальность. Это есть
признание неограниченных познава-
тельных способностей человечества в
целом.
Таким образом, в определении материи
отражено содержание диа-
лектико-материалистического решения
обеих сторон основного вопроса
философии. В этом его
мировоззренческое значение.
Во-вторых, из приведенного определения
материи следует, что
недопустимо конкретные представления
о строении и свойствах тех
или иных конкретных материальных
образований, являющихся предметом
исследования частных наук, смешивать с
философским вопросом об
объективности их существования. Нельзя,
например, такие свойства
атома, как неделимость,
непроницаемость и т.д., считать
критерием
его материальности.
В-третьих, встает особый вопрос, каким
образом воздействуют
различные материальные образования на
наши органы чувств. Диалек-
тико-материалистическое определение
материи не требует, чтобы ма-
терия обязательно непосредственно
воздействовала на наши органы
чувств. Это воздействие может быть как
непосредственным,так и
опосредованным, например, через
приборы. Человек не может непос-
редственно чувственным образом
воспринимать элементарные частицы,
однако, применяя вышеуказанный
критерий материальности, можно ут-
верждать, что эти частицы, поля, хотя и
обладают свойствами, от-
личными от свойств атомов, тем не менее
представляют собой матери-
альные образования. следовательно,
открытие радиоактивности,
электрона и других элементарных частиц
означает проникновение нау-
ки в более глубокие пласты материи, где
действуют новые специфи-
ческие законы существования и
функционирования материальных объек-
тов.
Наконец, диалектико-материалистическое
определение материи
направлено против отождествления
понятия материи с ее конкретными
видами и свойствами. Тем самым оно
допускает возможность существо-
вания, а значит, и открытия в будущем
новых неизвестных, "диковин-
ных" видов материи. Следует сказать,
что в последние годы физики и
философы все настойчивее
предсказывают такую возможность.
Выдержка из работы Ленина:
"Когда физики говорят: "материя
исчезает", они хотят этим сказать,
что до сих пор естествознание
приводило все свои исследования
физического мира к трем последним
понятиям - материя, электричество, эфир;
теперь же остаются только два
последние, ибо материю удается свести к
электричеству, атом удается объяснить
как подобие бесконечно малой солнечной
системы, внутри которой вокруг
положительного электрона двигаются с
определенной (и необъятно громадной,
как мы видели) быстротой отрицательные
электроны. Вместо десятков элементов
удается, следовательно, свести
физический мир к двум или трем (поскольку
положительный и отрицательный
электроны составляют "две материи
существенно различные", как говорит
физик Пеллà, - Key, l. c., р. 294-295<<*185>>).
Естествознание ведет, следовательно, к "единству
материи" (там же)<<*186>> - вот
действительное содержание той фразы об
исчезновении материи, о замене материи
электричеством и т. д., которая
сбивает с толку столь многих. "Материя
исчезает" - это значит исчезает тот
предел, до которого мы знали материю до
сих пор, наше знание идет глубже;
исчезают такие свойства материи,
которые казались раньше абсолютными,
неизменными, первоначальными (непроницаемость,
инерция, масса и т. п.) и которые
теперь обнаруживаются, как
относительные, присущие только
некоторым состояниям материи. Ибо единственное
"свойство" материи, с признанием
которого связан философский
материализм, есть свойство быть
объективной реальностью,
существовать вне нашего сознания.
Ошибка махизма вообще и
махистской новой физики состоит в том,
что игнорируется эта основа
философского материализма и различие
материализма метафизического от
материализма диалектического.
Признание каких-либо неизменных
элементов, "неизменной сущности
вещей" и т. п. не есть материализм,
а есть метафизический, т. е.
антидиалектический материализм.
Поэтому И. Дицген подчеркивал, что "объект
науки бесконечен", что неизмеримым,
непознаваемым до конца, неисчерпаемым
является не только бесконечное, но и
"самый маленький атом", ибо "природа
во всех своих частях без начала и без
конца" ("Kl. ph. Sehr.", S. 229-230<<*187>>).
Поэтому Энгельс приводил свой пример с
открытием ализарина в каменноугольном
дегте и критиковал механический
материализм. Чтобы поставить вопрос с
единственно правильной, т. е.
диалектически-материалистической,
точки зрения, надо спросить: существуют
ли электроны, эфир и так далее вне
человеческого сознания, как
объективная реальность или нет? На этот
вопрос естествоиспытатели так же без
колебания должны будут ответить и
отвечают постоянно да, как они без
колебаний признают существование
природы до человека и до органической
материи. И этим решается вопрос в
пользу материализма, ибо понятие
материи, как мы уже говорили, не
означает гносеологически ничего
иного, кроме как: объективная
реальность, существующая независимо от
человеческого сознания и отображаемая
им.
Но диалектический
материализм настаивает на
приблизительном, относительном
характере всякого научного положения о
строении материи и свойствах ее, на
отсутствии абсолютных граней в природе,
на превращении движущейся материи из
одного состояния в другое, по-видимому,
с нашей точки зрения, непримиримое с
ним и т. д. Как ни диковинно с точки
зрения "здравого смысла"
превращение невесомого эфира в весомую
материю и обратно, как ни "странно"
отсутствие у электрона всякой иной
массы, кроме электромагнитной, как ни
необычно ограничение механических
законов движения одной только областью
явлений природы и подчинение их более
глубоким законам электромагнитных
явлений и т. д., - все это только
лишнее подтверждение
диалектического материализма. Новая
физика свихнулась в идеализм, главным
образом, именно потому, что физики не
знали диалектики. Они боролись с
метафизическим (в энгельсовском, а не в
позитивистском, т. е. юмистском,
смысле этого слова) материализмом, с
его односторонней "механичностью",
- и при этом выплескивали из ванны
вместе с водой и ребенка. Отрицая
неизменность известных до тех пор
элементов и свойств материи, они
скатывались к отрицанию материи, то
есть объективной реальности
физического мира. Отрицая абсолютный
характер важнейших и основных законов,
они скатывались к отрицанию всякой
объективной закономерности в природе,
к объявлению закона природы простой
условностью, "ограничением ожидания",
"логической необходимостью" и т. п.
Настаивая на приблизительном,
относительном характере наших знаний,
они скатывались к отрицанию
независимого от познания объекта,
приблизительно-верно, относительно-правильно
отражаемого этим познанием. И т. д., и
т. д. без конца.
Рассуждения Богданова в 1899
году о "неизменной сущности вещей",
рассуждения Валентинова и Юшкевича о
"субстанции" и т. д. - все это
такие же плоды незнания диалектики.
Неизменно, с точки зрения Энгельса,
только одно: это - отражение
человеческим сознанием (когда
существует человеческое сознание)
независимо от него существующего и
развивающегося внешнего мира. Никакой
другой "неизменности", никакой
другой "сущности", никакой "абсолютной
субстанции" в том смысле, в каком
разрисовала эти понятия праздная
профессорская философия, для Маркса и
Энгельса не существует. "Сущность"
вещей или "субстанция" тоже
относительны; они выражают только
углубление человеческого познания
объектов, и если вчера это углубление
не шло дальше атома, сегодня - дальше
электрона и эфира, то диалектический
материализм настаивает на временном,
относительном, приблизительном
характере всех этих вех познания
природы прогрессирующей наукой
человека. Электрон так же неисчерпаем,
как и атом, природа бесконечна, но она
бесконечно существует, и вот это-то
единственно категорическое,
единственно безусловное признание ее существования
вне сознания и ощущения человека и
отличает диалектический материализм
от релятивистского агностицизма и
идеализма.
Приведем два примера того,
как новая физика колеблется
бессознательно и стихийно между
диалектическим материализмом, который
остается неизвестным для буржуазных
ученых, и "феноменализмом" с его
неизбежными субъективистскими (а далее
и прямо фидеистическими) выводами.
Тот самый Август Риги,
которого г. Валентинов не сумел спросить
насчет интересовавшего его вопроса о
материализме, пишет в введении к своей
книге: "Что собственно такое
электроны или электрические атомы, это
и поныне остается тайной; но, несмотря
на это, новой теории суждено, может быть,
приобрести со временем немалое
философское значение, поскольку она
приходит к совершенно новым посылкам
относительно строения весомой материи
и стремится свести все явления
внешнего мира к одному общему
происхождению.
"С точки зрения
позитивистских и утилитаристских
тенденций нашего времени подобное
преимущество, пожалуй, не важно, и
теория может быть признаваема прежде
всего за средство удобным образом
приводить в порядок и сопоставлять
факты, служить руководством при
поисках дальнейших явлений. Но если в
прежние времена относились, может быть,
с слишком большим доверием к
способностям человеческого духа и
слишком легко мнили руками взять
последние причины всех вещей, то в наше
время есть склонность впадать в
противоположную ошибку" (l. c., S. 3).
Почему отгораживается здесь
Риги от позитивистских и
утилитаристских тенденций? Потому, что
он, не имея, видимо, никакой
определенной философской точки зрения,
стихийно держится за реальность
внешнего мира и за признание новой
теории не только "удобством" (Пуанкаре),
не только "эмпириосимволом" (Юшкевич),
не только "гармонизацией опыта" (Богданов)
и как там еще зовут подобные
субъективистские выверты, а дальнейшим
шагом в познании объективной
реальности. Если бы этот физик
познакомился с диалектическим
материализмом, его суждение об ошибке,
противоположной старому
метафизическому материализму, стало бы,
может быть, исходным пунктом
правильной философии. Но вся
обстановка, в которой живут эти люди,
отталкивает их от Маркса и Энгельса,
бросает в объятия пошлой казенной
философии.
Рей тоже абсолютно не знаком
с диалектикой. Но и он вынужден
констатировать, что среди новейших
физиков есть продолжатели традиций "механизма"
(т. е. материализма). По пути "механизма",
- говорит он, - идут не только Кирхгоф,
Герц, Больцман, Максвелл, Гельмгольц,
лорд Кельвин. "Чистыми механистами и
с известной точки зрения более
механистами, чем кто бы то ни было,
представляющими из себя последнее
слово (l'abeutissant) механизма, являются те,
кто вслед за Лоренцом и Лармором
формулируют электрическую теорию
материи и приходят к отрицанию
постоянства массы, объявляя ее
функцией движения. Все они механисты,
ибо она за исходный пункт берут
реальные движения" (курсив Рея, р.
290-291).
"...Если бы новые гипотезы
Лоренца, Лармора и Ланжевена (Langevin)
подтвердились опытом и приобрели
достаточно прочную базу для
систематизации физики, то было бы
несомненно, что законы современной
механики зависят от законов
электромагнетизма; законы механики
были бы особым случаем и были бы
ограничены строго определенными
пределами. Постоянство массы, наш
принцип инерции сохранили бы силу
только для средних скоростей тел,
понимая термин "средний" в
отношении к нашим чувствам и к явлениям,
составляющим наш обычный опыт. Общая
переделка механики стала бы необходима,
а следовательно, и общая переделка
физики как системы.
"Означало ли бы это отказ
от механизма? Никоим образом. Чисто
механистская традиция продолжала бы
сохраняться, механизм шел бы по
нормальному пути своего развития"
(295).
"Электронная физика,
которая должна быть причислена к
теориям по общему духу механистским,
стремится придать свою систематизацию
всей физике. Эта физика электронов,
хотя ее основные принципы берутся не из
механики, а из экспериментальных
данных теории электричества, является
по духу механистской, ибо 1) она
употребляет элементы образные (figures),
материальные, чтобы представить
физические свойства и их законы; она
выражается в терминах восприятия. 2)
Если она не рассматривает физических
явлений как особые случаи механических
явлений, то она рассматривает
механические явления как особый случай
физических. Законы механики остаются,
следовательно, в прямой связи с
законами физики; понятия механики
остаются понятиями того же порядка, как
и понятия физико-химические. В
традиционном механизме эти понятия
были снимком (calqués) с движений сравнительно
медленных, которые, будучи одни
только известны и доступны прямому
наблюдению, были приняты... за типы всех
возможных движений. Новые опыты
показали, что необходимо расширить
наше представление о возможных
движениях. Традиционная механика
остается вся в неприкосновенности, но
она применима уже только к движениям
сравнительно медленным... По отношению
к большим быстротам законы движения
оказываются иными. Материя сводится к
электрическим частицам, последним
элементам атома... 3) Движение,
перемещение в пространстве, остается
единственным образным (figure) элементом
физической теории. 4) Наконец - и с точки
зрения общего духа физики, это
соображение выше всех остальных -
взгляд на физику, на ее метод, на ее
теории и их отношение к опыту, остается абсолютно
тождественным с взглядами механизма,
с теорией физики, начиная с эпохи
Возрождения" (46-47).
Я привел целиком эти длинные
выписки из Рея, потому что изложить
иначе его утверждения при его
постоянной боязни избегнуть "материалистической
метафизики" было бы невозможно. Но
как бы ни зарекались от материализма и
Рей, и физики, про которых он говорит, а
все же остается несомненным, что
механика была снимком с медленных
реальных движений, а новая физика есть
снимок с гигантски быстрых реальных
движений. Признание теории снимком,
приблизительной копией с объективной
реальности, - в этом и состоит
материализм. Когда Рей говорит, что
среди новых физиков есть "реакция
против концептуалистской (махистской)
и энергетической школы", и когда он к
представителям этой реакции относит
физиков электронной теории (46), - то
лучшего подтверждения того факта, что
борьба идет, по сути дела, между
материалистическими и
идеалистическими тенденциями, мы не
могли бы и желать. Не надо только
забывать, что, кроме общих
предрассудков всего образованного
мещанства против материализма, на
самых выдающихся теоретиках
сказывается полнейшее незнакомство с
диалектикой."
Ссылки:
http://magister.msk.ru/library/lenin/len14v06.htm |
